Одно из самых древних средств масcовой информации существует и по сей день
Карильон — это музыкальный инструмент, состоящий из нескольких колоколов, настроенных по хроматическому ряду. Число колоколов в карильонах варьируется, но не может быть менее 23. Вопреки западной традиции, колокола в карильонах закреплены, подвижен лишь язык. Языки всех колоколов, как правило, соединены с клавиатурой, на которой и играет музыкант. На снимке карильон собора в Брюгге, Бельгия. Фото ():
По свидетельству современников, когда в дореволюционной Москве начинался праздничный колокольный звон, то шум поднимался такой, что люди стоящие рядом люди не могли друг друга расслышать. Да и в других городах было ненамного тише. Еще бы — ведь столетие назад в Российской империи насчитывалось около 80 000 колоколен и звонниц, на которых висели свыше миллиона колоколов!
В течение веков они возвещали о наступлении Светлого Воскресения, приглашали верующих в храмы, звали горожан на вече, набатом предупреждали о беде и сообщали точное время. Можно сказать, что это были первые технические средства массовой информации христианского мира. Без них был просто немыслим ни один православный храм — так же, как без крестов на маковках куполов. Однако было время, когда колокол считался… языческим символом! И первые христиане реагировали на их звон с не меньшим фанатичным гневом, чем воинствующие атеисты нового времени.
Предтечи и пращуры
Один из самых древних известных историкам колоколов был отлит из меди за две тысячи лет до Рождества Христова в Китае, в окутанную легендами эпоху . Точнее, это был даже не колокол, а колокольчик — его высота всего лишь 4,5 сантиметра. Но он уже имел привычную нам форму конуса. Возможно, этот колокол висел при каком-то храме или во дворце древнего правителя. Языка у него не было: по нему, как и большинству древних колоколов, били специальным молоточком.
Впрочем, еще более древними являются пастушьи колокольчики, которые находят при раскопках древних городов Месопотамии и Египта. И они имели язычки, что вполне понятно: коровы и козы стучать молоточком по своим колокольчикам до сих пор не научились. Но и это были еще не колокола — лишь одни из их предков. По сути, пастуший колокольчик — это «погремушка» для животных. Они имели разную форму, но чаще всего — простую цилиндрическую, что пояснялось технологией изготовления: колокольчики склепывали из полоски металла, это мог сделать любой сельский кузнец. В таком виде пастушьи колокольчики (на Руси их называли ботала) дожили до начала XX века, пока их уже не начали массово изготавливать по новым технологиям. Правда, недолго: с появлением колхозов спрос на них резко упал.
Одними из старейших предков колоколов смело можно считать пастушьи колокольчики. Еще не было храмов, не было нужды сигналить большому количеству людей — а скот пасти уже было надо. Фото ():
В древнем мире были распространены и настоящие предки колоколов — подвешенные металлические пластины или доски. Русские их называли предельно просто — «било», а в Византии величали замысловато — «симандры». Одним из разновидностей била стал гонг, ведущий свою родословную, возможно, от металлических щитов древних воинов. Самый яркий пример импровизированного била современности — подвешенный кусок рельса. Наверняка кто-то из вас имел возможность услышать его звон.
Била-доски отливали из бронзы (с XVII века — из чугуна), била в виде длинных пластин ковали из железа. В качестве материала для бил использовали и дерево — клен, ясень, бук, явор. Особенность била в том, что оно дает звук низких тонов, который может длиться до полутора-двух минут! Поэтому даже с появлением колоколов била оставались популярными не только из-за простоты изготовления, но и благодаря своим «музыкальным» качествам.
Стражи, палачи и ревнители благочестия
Собственно, колокол, вполне возможно, мог появиться как било, выполненное в виде большого конусообразного пастушьего колокольчика. То есть были соединены функции первого с формой последнего. Может быть, это произошло в ходе поиска источника звука с более высокими, чем у била, тонами.
Колокола древности выполняли, в основном, сигнальные функции. ВДревнем Риме их звон оповещал об открытии рынков и бань, о казнях и прочих событиях городской жизни. Возницы, подъезжая к перекресткам узких улочек, звоном предупреждали о своем приближении — это был еще и своеобразный прообраз клаксона. А городские стражники подавали ими сигнал тревоги — так что колокольчики заступили на службу охраны правопорядка задолго до свистка и сирены.
Оригинальное применение колоколу нашли в средневековом Китае. С его помощью… пытали и казнили. Для этого связанную жертву помещали под колокол, по которому методично бил колотушкой опытный палач. Дело это было непростое — бить нужно было с определенной силой, с определенной частотой, да еще время от времени посматривать на состояние жертвы. Смысл большинства китайских пыток и казней состоял не только в том, чтобы сделать мучения жертвы максимально ужасными и продолжительными, но и чтобы выбранный способ был символичен или выражал определенную философскую мудрость. Некоторые китайские палачи даже писали лирические поэмы о своей работе.
Ну а в древней Европе, кроме всего прочего, колокола напоминали грекам и римлянам о необходимости посещать храмы, об этом даже писали географ и историк . Храмы, разумеется, имелись в виду языческие. Вот почему первохристиане считали колокола таким же атрибутом язычества, как и статуи римских богов.
К тому же сами христиане, долгое время находившиеся вне закона, открыто созвать верующих на свои тайные молитвенные вечера не могли — так что колокола им были просто без надобности. И только после утверждения христианства в качестве государственной религии, вместе с первыми иконами и статуями святых в церквях постепенно появились и колокола.
Надо сказать, что в Византии, колыбели официального христианства, колоколам предпочитали била. После окончательного разделения церкви на католическую и православную это предпочтение приняло канонический характер. Новгородский архиепископ Антоний (XIII век) после посещения главного православного храма Константинополя писал: «Колокола не держат во святой Софии, бильцо мало в руце держа, клепают, било же держат по ангелову внушению, а в колоколы латыне звонят».
Учитывая, что само название колокола происходит от греческого «калкун» (или «кимвал»), что означает «бить» или «клепать», то на Русь они пришли все-таки из Византии. А значит, там кое-где в колокола все-таки звонили. Однако же вместе с православием Русь приняла от Византии и ее любовь к билам вместе с недоверием к колоколам. А возможно, дело было в более простом изготовлении бил, поскольку «промышленность» на Руси в Х веке была ограничена кузнечными мастерскими. Поэтому до XV века в соборах и крупнейших монастырях, а в провинции — вплоть до XVII–XVIII веков, основным средством «благовещания» оставались била. И даже впоследствии, как наследие древней традиции оно оставалось во многих храмах и монастырях. Кроме того, билу по сей день остались верны старообрядцы.
Первые колокола на Руси продвигались в качестве мирского акустического инструмента — набатные и вечевые. Одним из древнейших и известнейших русских колоколов был Новгородский вечевой.
Миниатюра XV века из Лицевого летописного свода демонстрирует, как в Твери отливали колокола.
Как отливали колокола
Размеры европейских колоколов начала Средневековья не превышали одного метра в диаметре, но считались огромными. Вначале их делали еще по античной технологии: склепывали из металлических полос и листов. Мелодичностью звучания они, понятно, не выделялись. И только к Х веку усилиями монахов, которые не только молились, но и занимались ремеслами, была разработаны методы колокольного литья.
Первым делом в земле вырывали литейную яму, на дне которой устраивали идеально ровную площадку из обожженной глины или кирпича. Затем из глины лепили болванку (будущую внутреннюю пустоту), которую обкладывали салом, создавая из него форму непосредственно колокола, а сверху все это обмазывалось глиной (наружный кожух). После этого в яме разводился костер и сало вытапливалось, оставляя внутреннюю полость, в которую заливали колокольную медь. Собственно, это была бронза — 80 % меди и 20 % олова. Эта пропорция могла меняться, но ненамного: увеличение доли олова делало сплав хрупким, а уменьшение заметно ухудшало акустические качества колокола.
Впоследствии в качестве материала для отливки колоколов в отдельных случаях применяли чугун, и даже стекло. А вот серебро использовали только для изготовления небольших колокольчиков, в которые звонили, вызывая слуг, вельможи: уж очень было накладно вливать в колокол сотни килограмм серебра! Чтобы форма не лопнула от сильного жара, ее перед литьем засыпали и утрамбовывали землей. Процедура литья была очень ответственной. Во-первых, было необходимо равномерно подавать расплав, чтобы не образовались раковины. Во-вторых, если меди хоть немного не хватало, то колокол получался без кусочка уха, и его приходилось разбивать и отливать заново.
После отливки колокол медленно остывал, иногда сутками, затем яму отрывали, глиняную форму разрушали, а колокол извлекали и несли к священнику — освящать. Эти колокола (так называемые «теофиловые» — по имени немецкого монаха Теофила, описавшего в начале XII века эту технологию) давали чистый, но резкий и короткий звук, без приятного уху протяжного гудения. Кроме того, к колоколам начали выдвигать требования по размерам, более изысканной и точной форме, украшению. И в XIV-XV веках появилась более совершенная технология.
В центре литейной ямы, на кирпичной площадке, строго вертикально устанавливался столб (кружало). К нему скобами крепилось лекало из твердых сортов дерева, повторяющее профиль (разрез) колокола. С его помощью, весьма точно, изготавливалась как сама внутренняя болванка, так и наружный кожух — его делали из глины с каркасом из железных прутьев. После обжига кожух поднимали, под него заходил мастер и глиной выкладывал будущие узоры, рисунки и надписи лицевой стороны колокола. Затем начинался процесс литья.
При работе над большими колоколами приходилось не только повозиться с изготовлением и обжигом форм — нужно было выстроить возле литейной ямы несколько плавильных печей, из которых затем поочередно или разом пустить в форму потоки расплавленного металла.
Очень ярко титанический труд литейщиков колоколов был показан в фильме . Помните, как волновался в фильме главный мастер? Еще бы: в случае ошибки, неудачи, его и заказчик мог наказать, да и мужики-рабочие, оставшиеся без жалования, пришибить!
Так в 1902 году выглядела Нижегородская колокольная ярмарка. Фото: H.C. White Co из Библиотеки Конгресса США
Европейские и древнерусские колокола были умеренных размеров. Самые крупные — до полутора метров в диаметре. А вот в Московской Руси с XV века началось увлечение крупногабаритными колоколами.
Толчком к этому стало открытие государем Иваном III Литейного двора, ставшего своеобразной производственной лабораторией плавки и литья металлов, в котором родились уникальнейшие технологии того времени. Европейцы только раскрывали рты, видя, какие колокола отливают «московиты». При Иване Грозном был изготовлен колокол весом 16 тонн.Борис Годунов повелел изготовить колокола весом 18, 32 и 40 тонн. Но рекорд принадлежит отцу и сыну Моториным, которые в течение 1733–35 годов отлили знаменитый Царь-колокол весом в 201 тонну! К несчастью, во время тушения пожара на него плеснули водой, и гигантский колокол лопнул. Впрочем, неизвестно еще, смогли бы его установить на колокольню...
О звонницах и колокольнях
Если стенки колокола были толстыми, он давал мощный бас. Тонкие стенки, напротив, «пели» звонко и пронзительно. Но колокола различались не только по размерам и звуку, но и по чину (назначению). Самыми главными были огромные церковные благовесты, они звонили только по большим праздникам. Обычные церковные колокола для служб звались полиелейные и воскресные. Главными и самыми большими городскими колоколами были вечевые и набатные, а те, которые висели на сторожевых башнях крепостей, назывались вестовыми.
Между европейскими и русскими колоколами существует одна важная разница. У нас колокол неподвижен, а бьет по нему качающийся язык. На Западе все наоборот: язык колокола висит свободно, а вот сам колокол качается, будучи укрепленным на перекладине-оси. Какой метод лучше? Западный позволяет звонарю оставаться на земле и дергать за длинную веревку, раскачивая колокол. Но зато только русский способ позволяет звонить в громадные русские колокола, по сравнению с которыми их европейские собратья выглядят просто бубенцами.
Итак, колокол отлили, куда его теперь девать? Первые колокола, как и била, подвешивали на обычной перекладине, которая стояла во дворе церкви. Затем появились звонницы. Они тоже бывают разными. Поначалу были очень распространены звонницы-стены. По сути, это и была стена с арочными окнами, в которых висели колокола. Такую звонницу либо делали над входом в церковь, либо ставили отдельно, часто над воротами в церковном дворе (как в старых католических церквях Мексики).
Пятиярусная колокольня собора в Юрьевце-Поволжском — родная сестра печально знаменитой калязинской колокольни, сиротливо выглядывающей из вод Рыбинского водохранилища. Фото: Алексей Павлов
Потом появились звонницы-палаты и звонницы-галереи. Это были большие крытые площадки на верхних этажах зданий (церквей, дворцов, монастырей и т.п.), или отдельно стоящие строения, к потолочным балкам которых крепились несколько (до нескольких десятков) колоколов. Именно со звонниц доносится до нас мелодичный колокольный перепев, являющийся уникальной отличительной чертой русского звонарского искусства.
Иную архитектурную конструкцию представляют собою колокольни. Если в звонницах колокола располагались горизонтально (на одном этаже), то на колокольнях — вертикально (в несколько этажей). На них обычно поднимали самые важные колокола — набатные, благовесты. Колокольни старались строить как самые высокие здания в городе (или монастыре), с рациональным смыслом — чтобы звук колокола разносился по всей округе.
Псалмы и частушки
Точно неизвестно, когда, кто и зачем первым начал вызванивать на колоколах различные мелодии. Есть версия, что колокола хотели заставить «петь псалмы» Господу, то есть превратить их в церковный музыкальный инструмент. Не все, разумеется — ведь различные колокола выполняют разные функции. Достоен упоминания и тот факт, что большевики, демонстративно не верившие в Бога, озаботились научить колокола Спасской башни Московского кремля вызванивать «Интернационал».
Но вот что интересно: практически все звонари, с самых давних времен, чтобы запомнить мелодию (перед ними же не было листа с нотами), напевали себе под нос незамысловатые песенки или речевки. А вот многие сельские звонари — частушки. Далеко не все частушки имеют благообразное содержание, скорее уж, наоборот. И если о звонаре-частушечнике узнавал батюшка… А он узнавал, поскольку мотив частушки русский человек всегда узнает сразу. Короче, лихо приходилось тому озорному звонарю!
Увы, звонарское мастерство начало приходить в упадок еще в XIX веке, с тех пор, как на колокольни начали отправлять проштрафившихся монахов и семинаристов — в наказание. А в «безбожном» ХХ веке древнее искусство вообще почти умерло. Сейчас оно возрождается силами немногих мастеров, преподающих в колокольных школах Москвы, Архангельска, Петербурга, Саратова — но их ежегодного выпуска (около 500 звонарей) катастрофически не хватает для более чем 20 000 русских православных храмов! А ведь во многих из них нужен не один звонарь.
В Европе нехватку звонарей решают проще: там все чаще предпочитают пользоваться «электронными колоколами». Тем более, что это еще и намного дешевле.
Бронзовые кандальники
К колоколам в старину относились с большим уважением, наверное, как сейчас мы относимся к газетам или телеканалам. Но если только колокола звонили «не по делу», их, вместе со звонарем, ожидали очень серьезные неприятности. В основном страдали, конечно, набатные колокола, поднимавшие восстания против властей. Их снимали, сбрасывали, волокли по грязи, потом грузили в сани и отправляли в провинциальную глушь, а то и в Сибирь. Такие колокола получали прозвище «ссыльных». Иногда при этом им отрезали язык или даже разбивали. Если же впоследствии такой колокол собирали и чинили, он получал прозвище «лыковый». Звук он, конечно, издавал уже совсем не тот.
Среди колоколов, понесших наказание, в истории России особо выделяются два. Первый — вышеупомянутый Новгородский вечевой колокол, который в 1478 году был снят указом Ивана III, «арестован» и увезен в Москву. По легенде, он был перелит в набатный колокол московского Кремля, и в 1681 году имел неосторожность напугать своим басом царя , за что был высочайшим указом сослан в монастырь недалеко от Архангельска.
Угличский ссыльный колокол. Тот самый, что возвестил о злодейском убийстве последнего из царской династии Рюриковичей. Фото: Сергей Михайлович Прокудин-Горский из Библиотеки Конгресса США
Невзгоды второго колокола начались 15 мая 1591 года, когда по приказу последней жены Ивана Грозного, Марии Нагой, в него зазвонил пономарь Федот Огурец. Набат возвещал жителям Углича о неслыханном злодеянии: убили царевича Дмитрия! Как виновника «смуты», которая началась с набата и стоила жизни предполагаемым убийцам царевича, Угличский колокол жестоко наказали: сбросили с колокольни, вырвали язык, отрубили ухо и принародно, на площади, всыпали ему 12 ударов плетьми. После чего вместе с другими угличанами, также лишившихся языков, ноздрей, ушей и хорошенько выпоротых, отправили в Тобольский острог…
Колоколофил
Да, нелегка порой бывала судьба колокольная. А вспомнить знаменитый указ , которому отчаянно не хватало пушек... Сколько славных колоколов сбросили с колоколен храмов и монастырей, чтобы превратить в бренные орудия убийства? Да, первый российский император не отличался ни благочестием, ни особой любовью к родной истории. Но не все были подобны ему. В XVII веке, незадолго до потрясших основы русской жизни реформ Петра, недалеко от Москвы, в , жил-был митрополит по имени Иона, по батюшке Сысоевич. Ростовскую митрополию он возглавлял сорок лет, и, когда б не излишняя щепетильность, стал бы патриархом после Никона — когда тот угодил в опалу, Иона был назначен патриаршим местоблюстителем. Но не вышло, и, поняв, что выше уже не взлететь, Иона Сысоевич вернулся в Ростов и активно занялся градостроительством. При нем был почти в современном виде построен ансамбль Ростовского кремля, но главная заслуга Ионы Сысоевича — не в строительстве прекрасных стен и храмов. Колокола были сильной страстью опального митрополита, и он реализовал ее в полной мере: при нем были отлиты 13 колоколов знаменитой ныне на весь мир Ростовской звонницы, в том числе 32-тонный благовест Сысой, чей роскошный бас слышен далеко за пределами Ростова. Ростовская звонница — главное наследие самого, пожалуй, известного поклонника колокольной музыки. Вы тоже ростовские звоны — древняя музыка колоколов жива и поныне.
